Война сквозь плоть мою и душу
Прошла не линией траншей,
Не мощью залповой «катюши»,
А запахом солдатских щей.
Он возбуждал меня спросонок,
Он в памяти сумел засесть.
Я был тогда совсем ребёнок,
И мне всегда хотелось есть.
Но, как и все в годину лиха,
Довольствовался долькой жмыха
Да варевом из толокна…
И с той поры уже навечно
Тупою раною сердечной
В меня впечаталась война.
Нахлынет скорбною волною
Ранимых чувств водоворот,
И память высветит войною
Суровый сорок первый год.
— Поверьте нам, кто в пекле не был,
Кто миг атак не испытал,-
На нас обрушивалось небо,
Горел и плавился металл.
Курились чёрною смолою
Останки взорванных жилищ,
И полз безмолвно над землёю
Зловещий запах пепелищ.
Война прошла кромешным адом.
Берлин – ожесточённый тромб –
Встречал нас сумасшедшим градом
Снарядов и авиабомб.
Погибших бесконечны списки.
И благодарная страна
Вписала строго в обелиски
Героев павших имена.
И в Лобне нашей, на границе,
Где фронт когда-то пролегал,
Бойцам, защитникам столицы,
Сооружён мемориал.
Но, чтоб безвременно солдаты
Не умирали под огнём,
Мы клятву мира в эту дату
Пред вашим подвигом даём.
Цветной фонтан взмывает над планетой.
Людская радость плещет через край.
Мы всю войну мечтою жили этой,
И он ворвался к нам – Победный май!
Живым потоком, взмахами ладоней,
Весенним солнцем, высверком огней,
И звуками заливистых гармоний,
И смехом возвратившихся парней.
Мы этот день боями проносили,
Не думая о том, что нас убьют…
А в тёмно-синем небе над Россией
Гремит Победный, праздничный салют!
Войну я знал совсем не понаслышке.
На фронте не был – не моя вина.
Но нас тогда непризванных мальчишек
Захлёстывала буднями война.
Горела сталь, земля смешалась с кровью.
На гимнастёрках проступала соль.
И жёг свинец невыносимой болью,
И боль сама не выносила боль.
Страшна война, но всех страшней блокада.
Для Ленинградцев – это сущий ад.
И то, что было болью Ленинграда,
Сегодня прославляет Ленинград.
Застыла в минуту молчанья страна.
Вся горесть людская в мгновение влита.
И в памяти нашей встают имена.
Никто не забыт и ничто не забыто.
Суровые лица отлиты в металл.
Приспущены в траурном марше знамёна.
И скорбная Книга хранит поимённо
Всех тех, кто за Родину жизни отдал.
На плиты гранитные лягут снега.
Прольются весенние ливни косые.
Мы память о вас пронесём сквозь века,
Герои немеркнущей славы России.
Стучал в окно застывший тополь.
Не пряча покрасневших глаз,
Я слушал партизанки Соболь
Военной юности рассказ.
— Однажды, раннею весною,
Мы с боем ворвались в село.
Она умолкла, пеленою
Её глаза заволокло.
— Бой скоротечный был и жаркий,
Огонь врага уже стихал,
В конце села свечою яркой
Амбар колхозный полыхал.
Мы в спешке, опалив тулупы,
Сорвали дуги у замков.
Там в штабелях дымились трупы
Детей, старух и стариков.
Дым растекался чёрной тучей,
Мгновенье — крыша опадёт…
И вдруг из этой страшной кучи
Ребёнок лет шести ползёт.
В крови лицо, висит ручонка,
Испугом перекошен рот.
Кто видел ужас той девчонки,
Отвагу мстителей поймёт.
— Ты падай,- ей шептала мама,-
Замри, когда начнут стрелять.-
И, смертью смерть, поправ упрямо,
Прикрыла грудью дочку мать.
С тех пор прошло уже не мало
Дождей, стучащих по листве,
Девчонка эта мамой стала,
Живёт и трудится в Москве.
Но угли битвы не угасли
Их вновь стремятся растопить.
А мы в беспамятстве погрязли,
Простили, что нельзя простить.
Я жилы рвал. Я просолел от пота,
Окаменел от горестных потерь.
Я зверем крался к проклятым высотам
И в этот миг был яростней, чем зверь.
Мне резали лицо нагие ветки.
Бил по глазам сухой картечью град.
Я третий день безвылазно в разведке
Веду сторожко вражеский отряд.
Он положил в засаде нашу роту.
Скосил ребят, как молния в грозу.
Я переполнен злобою до рвоты,
Коль доберусь – зубами загрызу.
Возмездие пришло, как Божья кара.
Я от сюрприза этого оглох.
Внезапный залп ракетного удара
Застал врага над пропастью врасплох.
Стояла ночь на страже браконьера.
Луна спала. Закрылись веки звёзд.
Ни всплеска вод на плёсах Селигера,
Лишь тишина немая, как погост.
Он спешно ставил сети и «мерёдки».
(В округе ярым браконьером слыл).
И, вдруг, шлепки услышал рядом с лодкой –
Какой-то зверь неторопливо плыл.
Наверно лось – подумал и поверил.
Никак судьба удачу принесла?!
И носом лодки, протаранив зверя,
Хватил по морде лопастью весла.
То был медведь. Медведь пошёл в атаку:
Сломал весло, ладью перевернул
И так влепил зачинщику за драку,
Что бедолага чуть не утонул.
Его спасла охрана Рыбнадзора,
Иначе бы давно сомов кормил.
Но с той поры, со времени позора,
Он рыбу только удочкой ловил.
Алел закат. Змеёй вилась дорога.
Лесной массив давил со всех сторон.
И Сахалин, как девка недотрога,
Нахальных гнал с груди своей ворон.
А по земле вовсю катила осень.
Играл огнём её волшебный лик.
И как-то разом на верхушках сосен
Прервали птицы свой картавый крик.
Мчал грузовик. Стонали с визгом шины.
В луче закатном догорала медь.
Вдруг словно вырос на пути машины
Внезапно растревоженный медведь.
Зверь на трёхтонку ринулся во злости
И, как кобылу, оседлал капот.
Шофёр рванул – и затрещали кости –
Смертельной битвы роковой исход.
Но страх сковал взволнованную душу.
Опомнился водитель у реки…
А вороньё расклёвывало тушу
Несчастного хозяина тайги.
Январским днём под дикий посвист вьюги,
Когда с небес неистово мело,
С разъезда шли две давние подруги,
Приехавшие к бабушке в село.
Не повезло с погодою молодкам –
Дорогу снег глубокий завалил.
И в сапогах промёрзших, как в колодках,
Они тащились из последних сил.
Пройти осталось пару километров,
Всего лишь два и вот оно крыльцо.
А их валило с ног порывом ветра
И колким снегом жалило лицо.
Они брели, в сугробе утопая,
Мечтая о натопленной избе.
А по следам несчастных волчья стая
Неслась расставить точки в их судьбе.